İbrahim'sizlik

Dünən martın 16-da çox dəyərli dostumu itirdim.
İbrahim Bayandurlu!
İlk dəfə 1987-ci ildə tanış olmuşduq.
23 illik bir dostluğun təqvimi bitdi dünən.
İbrahim Bayandurlu vəfat etdi.
Dünən dəfn etdik İbrahimi.
İbrahim Bayandurlu çox ziddiyyətli adam idi.
Həyatı ölümlə zarafat edəcək dərəcədə sevirdi.
Həyatı sevərək Türkiyədəki təhsili buraxdı Qarabağ savaşına getdi.
Həyatı sevərək Şuşa uğrunda döyüşlərin birində (1992-ci ilin aprelin 29-da) baş nahiyəsindən ağır yaralandı.
Rəhmətlik Prezident Əbülfəz Elçibəyin sərəncamı ilə dövlət hesabına Almaniyada əməliyyat olundu.
İbrahimin alt çənəsi tamamən dağıdılmışdı.
7.62 çaplı bir güllənin çənəyə dəyməsini təsəvvür edin!
Ayağından sümük götürülərək yamaq bir alt çənə qoydular İbrahimə.
Çənəsi ömrünün sonuna qədər əziyyət verdi ona.
Tələffüz problemi bir yana, kəskin beyin ağrıları və yüksək təzyiqlə yaşamalı oldu İbrahim.
İbrahim həyatı və ünsiyyəti çox sevirdi!
Həyatı sevdiyinə görə ölkəmizin azad və demokratik ola bilməsi üçün bacardığını edirdi.
Həqiqətə iddia etmədən haqlı olmağa çalışırdı.
İnsanlarla ünsiyyəti həm sevir, həm də bacarırdı.
Nöqsanlı hesab oluna biləcək heç bir keyfiyyətini gizlətmədən açılırdı adamın üzünə.
Səmimi idi çünki.
Özünü-ifşadan və özünü-kəşfdən qorxamayan birisi idi İbrahim.
Jurnalist və siyasi şərhçi olmağına baxmayaraq, obyektivizm və metodolgiya pərdəsi arxasında gizlənmirdi.
Zəmanə açıqlığı tələb edir!
İbrahim də əqidəsini, mövqeyini və niyyətini açıq ifadə etməyi bacaran idi.
Hər il mayın 8-də Şəhidlər Xiyabanında uyuyan batalyon komandiri, Milli Qəhrəman, Ramiz Qəmbərovun qəbrini ziyarət edirdik.
İbrahim Ramiz Qəmbərovun batalyonunda vuruşub.
Bir dəfə qışda getdik Ramizin qəbri üstə.
Çox soyuq idi, güclü qar yağırdı.
Doğrusu, həmin gün qəbrin ziyarətinə getməyi heç münasib saymırdım, amma İbrahim təkid etdi və biz getdik.
Qəbrin üstünü qar örtmüşdü.
Qəbir daşını qardan təmizləməyə yenicə başlamışdıq ki, İbrahim ağlamağa başladı.
İlk dəfə idi onu ağlayan gördüm. Hönkür-hönkür ağlayırdı.
Nə onda, nə də sonra bu ağlamağı müzakirə etmədik.
Nə deyəsən axı, sözsüz də hər şey aydın idi.
İbrahim vəfat etmiş batalyon komandirinin məzarı üstə ağlayacaq qədər bağlı idi Vətəninə.
Demokratik dəyərlərə də eyni güclə bağlı idi.
Ailəlikcə belə idilər onlar.
Keçən il İbrahimin anası vəfat etmişdi.
İbrahim hələ anasının ili heç çixmadan dünyasını dəyişdi.
Anasının vəfatı tükətdi onu.
Anası kimi həyatsevər İbrahim anasının vəfatından sonra həyatdan küsmüşdü sanki.

"Sizə azad və ləyaqətli cümhuriyyətdə yaşamağı arzulayıram.

Nikbin Müsavatçı"

Bu sözlər İbrahimin anasının məzarında yazılıb (sinə daşında).

İbrahim də bu arzu ilə yaşayırdı, həm də sevərək yaşayırdı.

Ölkəmizin demokratikləşməsi arzusunu ürəyində gəzdirərək də öldü.

Sağlam adam deyildi İbrahim, amma saf idi.

Bir çox sağlam amma zay adamları təsəvvür etsəniz, nə demək istədiyim daha aydın olar, bəlkə.

İbrahimlə dost olmaq asan deyildi.

Gərgin adam idi çox.

Gərgin, amma yəqin idi İbrahim!

Nə edəcəyini hər zaman bilmək olmurdu, amma nələri özünə heç vaxt rəva bilməyəcəyi dostları üçün çox aydın idi.

İbrahim həyatımın 23 ilini təşkil edir.

Bundan sonra onsuz yaşamağı öyrənməli olacağam.

Həyat çox qəribədir.

Elmar Hüseynovün öldürüldüyü gün İbrahim mənə Moskvadan zəng etdi.

Dedi ki, Elmarın ölüm anında onun yanında olmadığına görə ömrünün sonuna qədər özünü bağışlamayacaq (illər keçməsinə baxmayaraq, ara-sıra bu fikri təkrarlayırdı).

İbrahim Elmarın da möhkəm dostu idi.

İş elə gətirdi ki, bu dəfə İbrahimin ölüm anında mən onun yanında ola bilmədim.

Özümü bağışlasam da, bağışlamasam da, həyat bizi bu cür oynatdı.

P.S.

Dünən gecə İbrahimin mənə vaxtılə göndərdiyi email'lərə təkrar bir-bir baxdım. Aralarından onun mənə 7 ay bundan öncə göndərdiyi məktub diqqətimi çəkdi. Həmin məktubda Aleksandr Gorodnitski-nin şeirləri var idi. İbrahim yazmışdı ki, anasının ölümündən sonra oxuduğu ən duyğulu şeirlər idi. Həmin şeirlərə (xoşum gəlsə də) o vaxt böyük əhəmiyyət vermədim. Dünən gecə onları təkrar oxuyarkən dərin bir boşluq hiss etdim içimdə. Daha doğrusu, qorxu ilə boşluq arasında izahı mümkün olmayan bir duyğu. Mistika, sanki...

Bu da həmin şeirlər:

------------------------

Как случилось, что я - это я?

Не в варяги попал и не в греки?

Что достался мне в нынешнем веке

Лотерейный билет бытия?

Что я этот разучивал гимн,

И болезнями этими болен,

Что судьбою своею не волен

Поменяться я с кем-то другим?

Неуклонно движение вниз.

Сны цветные ночами не снятся.

Я снижаюсь, как парашютист,

Что обратно не может подняться.

Мой недолгий сегодняшний срок

Не продлят валидол или грелка.

Годовая вращается стрелка,

И бесшумный струится песок.

Что же всё-таки будет потом?

Мне не верится, честное слово,

Что бесследно исчезну, и снова

Не возникну в обличьи другом.

Скоро стропы обрежут ножом,

И закончится век мой короткий.

И, в последний свой рейс снаряжён,

В деревянной безвесельной лодке

К берегам неизвестных морей

Поплыву я сквозь низкие двери,

До последней минуты не веря

Однократности жизни моей.

--------------------------------

Когда судьба поставлена на карту,

И темнота сгущается, грозя,

Припомним изречение Декарта:

Предмета страха избегать нельзя.

Ведь убежав, уносишь страх с собою.

Не лучше ли без ноши, налегке,

Навстречу нежелательному бою

Идти вперёд со шпагою в руке?

Испуг свой кушаком стяни потуже.

Назад не поворачивай коней.

Быть может, то, что породило ужас,

Лишь воздух и движение теней.

Когда душа от страха и от боли

Сжимается на суше и морях,

Проявим любознательность и волю,

Преодолев незнание и страх!

-----------------------------

Легендам и мифам не верьте, —

О всем они судят превратно.

Ступивший за линию смерти

Вернуться не может обратно.

Познавшему горние дали

Житьё наше странно и дико, —

С тоскою, Аид покидая,

Посмотрит назад Эвридика.

И Лазарь, пройдя через ладан,

Воскреснув под собственным кровом,

Пустым и невидящим взглядом

Прикован к тому, что за гробом.

Так бабочка в бездну рванётся,

Покинув свой узенький кокон.

Так птица уже не вернётся

За рамы распахнутых окон.

И нету обратного брода

В реке, именуемой Лета,

Где связаны смерть и свобода

Сообществом тени и света.

----------------------------

"Мне говорят, что надо уезжать".

За окнами, хлебнув хмельной отравы,

Шумит чернорубашечная рать

И неотложной требует расправы.

Меня усердно за собой маня,

Предчувствуя неотвратимость бедствий,

В дорогу собирается родня, —

Уже не эмиграция, а бегство.

А я вослед им говорю: "Пока, —

Я опасаюсь временных пристанищ

В безмолвии чужого языка,

Который мне родным уже не станет."

Меня пугают: "Худшей из смертей

Умрёшь ты здесь, растерзанный и голый."

Мне говорят: "Пора спасать детей, —

Теперь не время думать про глаголы.

Недолгий срок тебе судьбою дан

Для нового открытия америк.

Когда вскипает штормом океан,

Не время выбирать удобный берег."

Уже последний отзвенел звонок,

Но медлю я, приникнув, как Овидий,

К родной земле, где я не одинок, —

Где есть кого любить и ненавидеть.

----------------------------

Настырные и неустанные,

Радушные день изо дня,

Спасибо вам, мои наставники,

За то, что создали меня.

Вы отделяли свет от тени, —

За часом час, за пядью пядь,

Вы помогали ставить стены

И помогали разрушать.

Осуществив бесценный дар свой,

Довольны авторы вполне:

Во мне чужое государство

С порядком, неугодным мне.

И я, как вор порою нощною,

Крадусь к чужому рубежу

И всё ищу своих сообщников,

Но их нигде не нахожу.

---------------------------

Не верю и в этом не вижу вины,

Мечетям, церквям, синагогам,

Поскольку считаю, что мне не нужны

Земные посредники с Богом, —

Инструктор его, секретарь и сексот.

Я понял за век свой короткий:

Достичь неспособны небесных высот

Церковные перегородки.

Напрасно старается в поте лица

Епископов пёстрых ватага,

Вещая от имени Бога-отца,

И Сына, и Духа Святаго.

Без них существует он ночью и днём,

Без них он карает мечом и огнём,

Без них охраняет наш карточный дом

Его неизвестное имя,

Пока от него благодати мы ждём

В приёмных, указанных ими.

--------------------------------------

Ответственность не возлагают, а берут.

Взыскать вину с других — напрасный труд,

А собственную признавать не просто...

Ответственность не возлагают, а берут.

За ложь правителей, за обнищалый люд,

За то, что своему покорен страху,

За новую неправую войну,

За то, что лямку прежнюю тяну,

Не в силах на груди рвануть рубаху.

Ответственность не возлагают, а берут.

А суд истории, да и Господень суд,

Невинно убиенных не спасут,

И покаянья заменить — не могут.

------------------------

Причин потусторонних не ищите.

Уже Сальери держит яд в горсти.

И если Рим нуждается в защите

Гусей, — его, как видно, не спасти.

Всё наперёд записано в анналы,

И лунный диск уменьшился на треть.

Но Моцарт жив, и отступают галлы,

И не сегодня Риму умереть.

Любой полёт — лишь элемент паденья.

Когда кругом обложит вас беда,

Не стоит покоряться Провиденью.

Исчезнет всё, но вот вопрос — когда?

Не надо рвать в отчаянье одежду —

Искусство в том, чтоб не терять лица.

Благословим случайность и надежду

И будем защищаться до конца!

---------------------------------------

Проснёшься за полночь, — так жить невозможно и страшно!

Глухою порою, на стук неожиданный выйдя,

Трясёшься у двери в халате ночном нараспашку,

Нелепый и жалкий, и всем ненавистникам виден.

Чем меньше осталось, тем каждый мучительней повод

Ухода бояться от жизни своей окаянной —

Тугой телефонный на шее почувствовать провод —

Страшнее всего быть утопленным в собственной ванной.

И пот на глаза наплывает, холодный и липкий,

Мерещится шорох, и сердце опять прихватило.

Не соколу в небе завидуешь ты, а улитке,

Что спит незаметно в качании вязкого ила.

Зачем так усердно, намылив поклонами холку,

Пугаясь разбоя и слухов про новые войны,

Настырная старость всё клянчит у Бога страховку,

Стараясь добиться гарантии смерти спокойной?

Так в воду холодную нехотя входит купальщик,

Не прыгнув с разбега, а шагом, как некогда сам я,

Всей зябкою кожей — от носа до кончиков пальцев,

Предчувствуя в страхе её ледяное касанье.

А жизнь на рассвете лучами осенними брезжит,

И капли на стёклах — подобье цветных инкрустаций.

Как не было силы достойно прожить её прежде,

Так нету и мужества вовремя с нею расстаться.

-------------------------------------

Себе во сне кажусь я молодым.

В костюме, облегающем и синем,

С полоской белой на воротнике,

В спортивных кедах, и худой и сильный,

Смеясь, бегу куда-то налегке,

И просыпаюсь.

Сна холодный дым

Стекает на пол, как туман к реке.
Я щупаю полнеющий живот,

Свои морщины удивленно глажу,

И одеваюсь, и несу вперёд,

Навстречу дню очередных забот,

Прохожему на беспощадный суд,

Мой организм, скудельный мой сосуд.

Моё смешное тело, как несут

Постылую и грузную поклажу.

С годами становлюсь я нелюдим.

События и люди — мимо, мимо.

Себе во сне кажусь я молодым,

И любящим кого-то и любимым.
Десятый класс, и птичья суета.

Дробится в Мойке солнце, больно глазу.

И ты, совсем ещё не ты, а та,

Которой ты и не была ни разу.

Наперекор сегодняшней судьбе

Я возвращаюсь к самому себе.

И медленно спускаюсь по ступеням

К ушедшему течению воды.

И в сон переселяюсь постепенно,

Пока не стану тих и недвижим…

Себе во сне кажусь я молодым.

-----------------------------

В мои последние года

Разлуки не переживаю:

Взлетаю, еду, уплываю.

Куда? — Мне всё равно куда.

Как радостен любой отъезд,

Когда в затылок дышит старость.

Так мало мне людей осталось!

Так мало мне осталось мест!

И я спешу, скорей, скорей!

Я становлюсь здоров и весел

Над строем самолётных кресел,

Над ржавой сталью якорей.

Из года в год быстрее кружит

Меня вращение Земли.

Мои друзья с другими дружат,

Подруги семьи завели.

Но не о том теперь заботы, —

Мне жизнь, как в юности, легка,

Пока суда и самолёты

Способны двигаться, пока,

В душе рождая постоянство,

Даруя радость или боль,

Гудит за окнами пространство —

Моя последняя любовь.

----------------------------------

Сожалею об отроках, тихих, святых и убогих,

Отношусь с недоверием к тем, кто себя заточал,

Ни любви, ни беседы застольной не знав по ночам,

О спасенье души размышляя всю жизнь и о Боге.

Неспособен покаяться тот, кто не ведал греха.

Неспособный покаяться вряд ли заслужит спасенье.

Мы сплавлялись по рекам, медвежьи доев потроха,

Уходили к любимым, бросая постылые семьи.

Напрягающий парус, не прячь перед ветром лица,

И не слушай святош, что грозят чернотой преисподней,

Лишь для блудного сына закалывают тельца,

Лишь грешивший при жизни к ноге припадает Господней.

-----------------------------------

Спасенье в том, чтоб налегке

Пространствовать свой век короткий,

Пьянеть от ветра, как от водки,

Сжимая компас в кулаке.

Пусть успокоится душа! —

Легко дышать и жить нетрудно,

На поезд с поезда спеша

И с судна следуя на судно.

Спасенье в том, чтоб, в тишину

Сбежав от громкого успеха,

Смотреть на плоскую волну

И слушать солнечное эхо.

Спасенье в том, чтоб в прошлый век

Переместиться, дав герою

Свои черты, хотя порою

Не получается побег.

Спасенье в том, чтоб, о душе

Постигнув сложную науку,

Уподобляясь Левенгуку

Или лесковскому Левше,

Смотреть на каплю под стеклом,

Забыв о веке нашем гулком,

Мир ограничив переулком

И спящей бабочки крылом.

Спасенье в том... Да, впрочем, в чём

Спасенье? — Нет ни в чём спасенья.

Горит напротив лес осенний,

Грохочет транспорт под окном.

И новый день встаёт в дыму,

И всех нас связывает тесно

Единство времени и места,

И нет спасенья никому.

--------------------------

Стою, куда глаза не зная деть,

И думаю, потупясь виновато,

Что к городу, любимому когда-то,

Как к женщине, возможно охладеть.

И полюбить какой-нибудь другой,

А после третий — было бы желанье.

Но что поделать мне с воспоминаньем

Об утреннем асфальте под ногой?

Мне в доме старом нынче — не житьё.

Сюда надолго не приеду вновь я.

Но что поделать с первою любовью,

С пожизненным проклятием её?

Горит полнеба в медленном дыму,

Как в дни, когда спешил на полюс "Красин",

И снова мир печален и прекрасен, —

Как прожил без него я, не пойму.

-----------------------------------------

Сущность жизни — в опыте падений.

Потому окрестную природу

Видит перевёрнутой младенец,

Как пловец, кидающийся в воду.

Ох уж эта странная способность

За полёты принимать паденья! —

Нам дана бывает невесомость

Только до момента пробужденья.

Падаю и снова просыпаюсь,

Как листок, срывающихся в бездну.

Ангел над плечом расправил парус, —

С ним соревноваться бесполезно.

Сущность жизни — в пониманье жёстком,

Что вершины так и не открыли.

Не скрепляй куриных перьев воском —

У холопов не бывает крыльев.

---------------------------------------

У времени свои законы.

Не страшен старости приход, —

Ряд ощущений незнакомых

Приносит каждый новый год.

Ушла любовь и юность с нею —

Как в шумный зал закрыли дверь,

И счёт становится яснее

Приобретений и потерь.

К последним движется пределам

Срок нашей жизни небольшой.

Как топливо, сжигаем тело

В погоне за своей душой.

Нет, не браню свои лета я, —

Всё впереди еще, мой друг:

Так лес осенний, облетая,

Простор приобретает вдруг.

----------------------------------

В последние годы жизни мать боялась всего:

Ночных телефонных звонков, неожиданной телеграммы

Любая мелочь была ей поводом для тревог.

Прошло немало лет с тех пор, как не стало мамы.

Когда возвращался я поздно в те давние времена,

Своё изнуреннное сердце подбадривая валидолом,

Часами неподвижно сидела она у окна,

Вгядываясь в полутёмную улицу перед домом.

Тревога в ней постоянно теплилась, как свеча,

Привораживая беду, которая в дверь стучится.

Она умерла от инфаркта перед приходом врача,

Вымыть пытаясь пол, показавшийся ей недостаточно чистым.

Когда беспокойные мысли уродуют душу мою,

И явственно ощущаю неясного страха броженье,

Я, обернувшись на зеркало, внезапно в нем узнаю

Её испуганных глаз безумное выраженье.

-------------------------------

В последний раз обнять друг друга,

Пока безумна и слепа,

Невычислимая, как вьюга,

Кружит по улицам толпа.

О, эта грозная минута, —

Плотины гнилостной итог,

Когда вода вскипает круто,

И превращается в поток!

И водопад, подобно зверю,

Рокочет, пеною одет,

И на летящий рядом берег

Уже не выберешься, нет.

Прислушайся к ночному гуду, —

Надеяться — напрасный труд,

Что нас с тобою позабудут,

Что к нам с тобою не придут.

Как в воздухе окрестном душно,

Как время вязкое течёт!

Наш дом не крепость, а ловушка,

Поставленная на учёт,

Где, вылететь готово разом,

Дрожит оконное стекло,

И телевизор, как циклоп,

Нас ловит напряжённым глазом.

-------------------------------------

Умирают в городе люди

На исходе шестых десятков,

Когда воздух палящ и нуден

И прогноз не сулит осадков.

На больничных постылых койках,

На писательских старых дачах

Умирают долго и стойко,

А могли умереть иначе.

Говорят, окончилась драка.

От инфаркта или от рака —

Не от пули, не от стужи

Умирать им трудней и хуже.

Завтра скажут над ними речи —

Кому больше слов, кому меньше;

Ляжет память горбом на плечи

Одиноких женщин.

Умирают в городе люди

В раскалённом кратере лета.

Истлевают в бумажной груде

Их защитные эполеты.

И стихи довоенных книжек

На высоких пылятся полках.

Для того, кто ушедшим ближе,

В долголетии мало толку.

---------------------------------------

Хорошо не быть банкиром,

Что кует златую нить,

Не ходить по ювелирам,

Баксы в сейфе не хранить.

Не сидеть в крутом замесе

В хрусталях и витражах,

В шестисотом мерседесе

Под охраною дрожа.

Не купаться на Канарах

В тёплый бархатный сезон,

Не лежать потом на нарах

Неуютного СИЗО.

Хорошо не быть банкиром,

Чтоб не прятались в дому

Ни любовница, ни киллер, —

Быть не нужным никому:

Ни наемному убийце,

Что к тебе в окошко влез,

Ни красотке, что влюбиться

В твой успела мерседес.

Хорошо не быть банкиром,

Не иметь ни вилл, ни слуг,

За любовью и за киром

Не оглядываться вдруг.

У любой из встречных стоек

Пить спокойно одному:

Если жизнь гроша не стоит,

То бояться — ни к чему.

-------------------------------